Автор — Таис.
Иногда смерть лучше исцеления…
— Да поймите же вы, наконец! – брызгая слюной, горячился пухляк. – Максимум, сколько ей осталось – это месяц, не больше. Она умирает, и вам это прекрасно известно. Неужели вы не хотите облегчить ее страдания?
***
На улице вечерело. Длинные тени деревьев, похожие на сухие скрюченные пальцы столетней старухи, ложились на продрогшую землю. Сырой воздух давил на легкие тысячами паскалей. Было тихо, лишь под ногами жалобно шуршали лимонно-желтые мертвые листья. Осень была в самом разгаре. Была та самая чарующая пора предзимья, когда листопад уже отшумел, а снег еще не снизошел до холодных объятий. И вся природа замерла, как перед ударом чего-то сильного и жестокого. Перед ударом зимы.
По парку шли двое. Молоденькая девушка и пожилой толстый мужчина, похожий на огромный оживший гамбургер с ножками-сардельками. Девушка молчала, а толстяк что-то ей горячо доказывал.
— Да поймите же вы, наконец! – брызгая слюной, горячился пухляк. – Максимум, сколько ей осталось – это месяц, не больше. Она умирает, и вам это прекрасно известно. Неужели вы не хотите облегчить ее страдания?
— Облегчить страдания? – как эхо, повторила девушка и пристально поглядела на своего спутника. – Доктор, да я бы все, что угодно, отдала, лишь бы она выздоровела! Почему вы раньше ничего не делали для того, чтобы она жила?
— Понимаете ли… — смешался служитель Гиппократа, профессионально уходя от ответа. – И сейчас не поздно. Об этом-то я и хотел с вами поговорить. Есть у меня одна идея. Так сказать, сыроват еще материальчик, но попробовать стоит…
— В чем состоит эта ваша идея? – резко прервала доктора девушка. – Очередной сеанс химиотерапии, которая не приносит никакой пользы? Или чудо-массаж, про который вы мне толковали в самом начале лечения? Что на этот раз?
Голос ее почти перешел на крик, и она остановилась, тяжело дыша. Казалось, будто ее рыдания вот-вот разорвут тишину осеннего парка, но врач предусмотрительно взял ее за руку и тихо сказал:
— Перестаньте, Елена Сергеевна, я очень хочу помочь вашей матери. Видите ли… Я изобрел лекарство, способное убивать раковые клетки даже на последней стадии. Действие его состоит в том, что молекулы препарата будут поглощать злокачественные образования, оставляя только здоровые клетки и ткани… Вот только он очень дорогой, так как…
— Так что же вы медлите? – горячо воскликнула Елена и сжала плечо онколога. – Начинайте лечение препаратом скорее! Цена не имеет значения!
— Дело в том… — замялся доктор Тряпицын и виновато уставился себе под ноги, — что ваша мать будет первая, кто испытает этот препарат на себе: лабораторных испытаний лекарства мы не проводили даже на крысах, времени на это еще не было. Я… не могу дать вам стопроцентной гарантии того результата, который вам нужен. Я описал вам его предположительное действие. Поэтому мне нужно письменное согласие ее ближайших родственников, в данном случае: ее мужа и дочери, то есть вас. Поймите: риск, даже минимальный, в любом случае есть…
— Я поняла, — сухо произнесла Елена и как-то странно поглядела на доктора. – Я сегодня же поговорю с отцом и постараюсь его убедить в необходимости данной процедуры. В любом случае, я вам позвоню и скажу о нашем решении…
***
На следующий день в онкоцентр, где находилась мать Елены, Галина Смолина, приехали суровый усатый мужчина средних лет и сама Елена. Тряпицын повел их в свой кабинет.
— Сергей Алексеевич, я надеюсь, ваша дочь уже ввела вас в курс дела? – как-то нервно осведомился толстяк.
— Да, — густым басом ответил Смолин и посмотрел прямо в глаза врача. – Только она не сказала об одном: каково побочное действие данного препарата?
— Побочное действие? – глаза доктора забегали под тяжелым взглядом сидящего напротив мужчины. – Она не могла вам сказать, так как я сам этого не знаю… Мы не проводили испытания ни на одном живом организме…
— В таком случае, откуда же вы знаете, что лекарство поможет? – в голосе Смолина скользнуло сомнение.
— Простите, но ваша жена умирает, — доктор обрел твердость духа и решил идти напролом. – Метастазы поразили практически все органы, так что надежда на химиотерапию равна нулю. В лекарстве, которое я изобрел, нет никаких запрещенных веществ и добавок. Как я определил то, что молекулы препарата поглощают раковые клетки? Я взял пробу крови у пациента, больного последней стадией рака, и добавил в нее лекарство. Так вот: через час количество злокачественных клеток значительно убавилось, а через сутки кровь очистилась вовсе! Это хотя бы я понятно объяснил? Препарата пока еще очень мало, компоненты для него дорогие, но я хочу дать вам этот ничтожный шанс, так как ее уже ничего не спасет из всех известных методов лечения! Хуже ей не будет, потому что самое худшее, что с ней может случиться, это смерть!
«И я просто вижу, что вы готовы понести любые расходы для ее излечения».
Последнюю фразу доктор, естественно, вслух не произнес, но его пламенная речь возымела действие: Смолины думали… Отец метнул вопросительный взгляд на дочь, и она едва заметно кивнула. Сергей Алексеевич решительно хлопнул ладонью по столу.
— Мы согласны! – голос его дрожал от волнения. – Где нужно подписать?..
Через двадцать минут они вышли из кабинета Тряпицына, то ли довольные, то ли растерянные, и направились в палату больной. Вслед за ними выскользнул доктор и, бережно сжимая в кулаке стеклянную ампулу с мутноватой жидкостью, засеменил следом…
***
Через неделю Галина Смолина вернулась домой. После первого же приема нового препарата с ее организмом стали твориться чудеса: анализ крови показал, что раковые клетки буквально погибали, словно поглощаемые кровяными тельцами и здоровыми клетками крови. Для подтверждения этого факта даже были вызваны врачи из других медицинских учреждений, но все они как один разводили руками и сходились во мнении, что «невероятно, но факт: больная излечивается от рака четвертой стадии». Радостные муж и дочь пациентки только улыбались, говоря, что Бог услышал их молитвы. А что они могли еще сказать: в документах, которые они подписали, был указан пункт о неразглашении методов лечения – так пожелал доктор. Он объяснил это тем, что, в случае неудачи, всем бы им пришлось бы очень туго. А в случае благоприятного исхода… А, впрочем, кому оно надо: знать про то, как больная излечилась. Излечилась ведь. А остальное не важно…
… Галина уже третий день жила дома, но ничего за это время не съела. Елена очень переживала по этому поводу, но объясняла отсутствие аппетита тем, что мама очень долго находилась в тяжелом состоянии, и организм еще просто-напросто не вошел в обычный режим жизнедеятельности. Девушке приходилось даже готовить самой, так как мать воротило от вида и запаха еды. Да и вид у матери был странный: бледная кожа, синие круги под глазами… «Ослабла после больницы», — думали домочадцы. Больше вроде бы ничего не изменилось в женщине…
Вот и сейчас, приготовив для отца (мать по-прежнему не ела) суп и плов, девушка собралась к подруге. Поцеловав родителей на прощание, она, выслушав наставление от отца о том, во сколько надо явиться домой, ушла…
… «Странно: свет выключен. Спят, что ли? – удивленно подумала Елена, глядя на темные окна квартиры. – Обычно до полуночи свет на кухне горит, а тут уже в десять потушили… Мама, наверное, легла отдыхать, и папа все выключил».
Подойдя к двери, девушка прислушалась. Тишина. Решив не будить родителей трелью звонка, она тихо открыла дверь своим ключом. Стараясь не шуметь, Елена прошла в темную прихожую и замерла, прислушиваясь: из глубины квартиры доносились непонятные звуки. Тревога закралась в сердце девушки, и она пошла вперед, забыв включить свет в коридоре. Дойдя до спальни, откуда доносились звуки странного происхождения, Елена протянула руку и, нащупав выключатель, включила свет. Яркая вспышка осветила ее, и она прикрыла глаза, на миг ослепленная. Но, открыв их, она в ту же секунду об этом пожалела: перед ней открылось ужасное зрелище. Посередине комнаты лежал труп отца с вывернутыми наружу внутренностями, а над ним на корточках склонилась мать и с противным чавканьем пожирала то, что когда-то служило пищеварительной системой бедному мужчине. Свет привлек внимание матери (вернее, существа, отдаленно на нее похожего), и она повернулась к замершей от ужаса и отвращения Елене. Увидев кровавую пену у рта и черные, без зрачков, глаза, девушка настолько была ошеломлена и напугана, что не могла двинуться с места. Вскрикнув, она приложила ладонь ко рту.
Медленно выпрямившись, тварь одним прыжком подскочила к Елене, и девушка была готова поклясться, что она улыбалась ей, проводя тонким языком по мелким острым зубам… Существо молниеносно дернулось, и внезапная резкая боль обожгла живот Елены. Девушка опустила глаза вниз и увидела, что явилось причиной боли: тварь пронзила ее живот своей мерзкой рукой и тут же выдернула ее обратно, что-то держа в сжатом кулаке. Мозг Елены затуманила боль, и последнее, что она увидела, погружаясь в вечный сон, это то, как существо, некогда бывшее ее матерью, с жадностью поедало ее внутренние органы…
***
— Ну, что вы, — елейно улыбался доктор Тряпицын родственникам больного раком, которые сидели перед ним в его кабинете. – У этого лекарства хорошая репутация: мы уже выписали несколько больных, когда-то бывших безнадежными, а теперь абсолютно здоровых. У этого препарата нет побочных действий, кроме его стоимости, пожалуй, но если вы хотите, чтобы ваш сын выздоровел…
— Конечно, хотим, — нетерпеливо прервал речи доктора пожилой мужчина. – Где нужно подписать?..
… Тряпицын довольно пересчитывал деньги и улыбался своим мыслям. Потом залез в карман и расстроено поглядел на две последние ампулы препарата.
«Черт, уже заканчивается», — раздраженно подумал доктор и, достав телефон, набрал номер своего старинного приятеля Архипова, работавшего в морге патологоанатомом.
— Алло, Ильич? Здравствуй, здравствуй, сердешный. Ну, а зачем же я тебе могу еще звонить? Ты мне не мог бы еще такое же количество желчи своих клиентов дать? Шучу, шучу: конечно же, продать…